Дариуш Цыхоль  (еженедельник "Факты и Мифы")

 Мой Иерусалим

- Я не понимаю, почему, говоря о нем, ты всегда добавляешь  прилагательное: прекрасный, святой, великий или замечательный? И говоришь это именно ты, дипломированный математик, прагматик и атеист? - спросил я.

- Зачем же ты мучишь себя неведением? Приезжай, все увидишь, а «если Бог даст, то и поймешь», - ответил Лев.

«Иерусалим делается теперь местом посещения людей со всего света, и такие толпы паломников обоих полов стекаются сюда, что тут скапливаются все искушения вместе».  (Св. Иероним "Письма").

Меня не удивляет, что миллионы туристов едут к месту действия Ветхого и Нового Заветов - на Святую Землю. Зачем? На этот вопрос наверное нет универсального ответа. Каждый мечтает о том, чтобы найти "нечто" - по-настоящему свое, "нечто" такое, что проникнет в глубину только его души. "Нечто" такое, что, обогатив наши помыслы, останется с нами навсегда. "Нечто" такое, что поможет нам понять этот мир.

Я не испытывал ничего необычного, купаясь в Галилейском море или в реке Иордан. Я не почувствовал «вознесения» на горе Фавор (преображение Иисуса). Гуляя по Назарету, я видел только «арабскую столицу» Государства Израиль и не ощутил близости с местом, где архангел Гавриил возвестил материнство Марии. Подобным образом я чувствовал себя и в Хайфе, более пытаясь сопоставить ее с описанием у Марека Хласко, чем прочувствовать связь с Ильей-пророком. Не возлюбил "жестокую красоту" пустыни Негев. Точно так же я реагировал и на Вифлеем и Хеврон (гробница Авраама).

Я был очарован природной красотой и нормальностью Яффы - одного из древнейших городов мира. Нигде в мире пиво не кажется вам столь вкусным, как когда вы пьете его, глядя на скалу Андромеды. К ней она была прикована, чтобы попасть в объятия Персея. Говорят, из Яффы лучше всего любоваться созвездием Андромеды (недалеко от встречи созвездий Кассиопеи и Пегаса). Правда, я его не увидел.

Но и мне удалось обрести любовь к Святой Земле, хотя вера мне для этого не понадобилась.

С первого взгляда

"Завтра зацветут лимонные деревья; оливковые деревья возрадуются; глаза твои затанцуют, а голуби вернутся на твои священные башни ".

(Низар Каббани "Иерусалим").

Познакомил нас известный израильский журналист Макс Лурье. Он позвонил из-под тель-авивский гостиницы прежде, чем я распаковал вещи:

- Не выступай, быстро спускайся! Я стою в холле. Отель не убежит, а солнце быстро зайдет.

Я схватил рюкзачок с кабанос и водкой и сбежал по лестнице. Дорожные знаки подсказали, куда мы едем. Через 45 минут я увидел таблицу: ירושלים - Иерусалим.

Мы быстро проехали через город - была пятница, и солнце медленно клонилось к закату: шабес. Стены и дома в Иерусалиме построены из местного белого камня. Дома постарше меняют окараску, принимают цвет слоновой кости, переходящий в желтоватый. Когда на них падает свет - светятся золотом. Поэтому его часто называют золотым городом.

Отблескивают золотым цветом стены, окружающие старый город, светятся стены и мостовые. И так четыре тысячи лет подряд. Трудно идти, хочется ощутить каждый квадратный метр: почувствовать его прикосновением, взглядом, пытаться вслушаться в ветер.

Темнело и несколько раз какой-нибудь еврей цеплял нас строгим взглядом и восклицал: шабес, шабес! Это был деликатный призыв покинуть городские стены, и отправляться домой на праздничный ужин.

У Макса были железные нервы и с почти ангельским терпением он относился к моим тупым (теперь я знаю) вопросам. Неужели эта гора Голгофа? А почему собственно эта стена называется Стеной Плача? Что находится в базилике Гроба Господня?

Базилика, пожалуй, самое святое место христианства, она должна произвести впечатление на любого, кто вырос в христианской цивилизации. И производит. Только совершенно другое, чем ожидалось. Не удивляет и Стена Плача. То есть удивляет не внешним видом, а атмосферой.

Так чем же пленил меня Иерусалим? Тогда я не понял, хотя и почувствовал, что это произошло. Пленил меня самим своим существованием.

Первый звонок

«Вид на Иерусалим — это история мира, даже больше, это история земли и неба»
(Бенджамин Дизраэли, "Танкред").

Шабат мы провели в гостеприимном доме моего друга, Льва Меламида. Точнее, на крыше. Вместе с нами праздновали около 25 человек:

- У них всегда так. Ты никогда не знаешь, кого здесь встретишь. Этого даже хозяева не знают. Они с женой, Мариной, притягивают людей, как магнит, - объяснил мне Макс Лурье.

Немного удивила меня эта толпа евреев. Я никогда не участвовал в таком ужине. Поздоровался, как научили меня в Польше, выражением «Шабат шалом, Израиль!» (мирной субботы, Израиль). Все глянули на меня, как на белую ласточку, но каждый вежливо ответил: «Шабат шалом!»

- Спасибо, что наконец приехал, - сказал Лев, когда мы обнялись с ним и его женой. – Ты уже понял, «о чем идет речь»? - спросил он.

- Значит так, видел уже Храм Гроба Господня и Стену Плача, - гордо сказал я. Пожилой господин (72 года), журналист и математик, посмотрел на меня одновременно с любовью и состраданием. Спросил, глядя на мой рюкзак, не хочу ли я распаковать вещи.

- Нет, это ерунда, не сейчас, - ответил я с легким смущением.

- У тебя там что-то такое, что ты стесняешься показывать в шабат? – поинтересовался он.

- Свиные кабанос и польская выпивка, - шепнул я в ответ.

Реакцией хозяина стал клич гостям:

- Дамы и господа! Дарек стесняется вытаскивать в шабат кабанос и водку! -заявил Лев Меламид.

В ответ на это гости захохотали. Я решил, что понравился им своей тактичностью, а оказалось – удивил наивностью. Мы пили до утра и говорили обо всем на свете. Мне не хватало только того, чего я очень ожидал: беседы о вере. Я не понимал, почему все ее избегали. Не то, чтобы они боялись или стеснялись. У меня сложилось впечатление, что тема эта для них исчерпана или несущественна.

Робкие подходы

"Лучше жить в Земле Израиля в месте совершенно нееврейском, чем вне Земли в месте еврейском. Кто здесь был похоронен, он словно родился в Иерусалиме, а кто похоронен в Иерусалиме, он словно рожден был под престолом славы"

(Иехуда ха-Наси).

За завтраком взорвался сорокалетний телепродюсер Влад. У него есть жилье в Иерусалиме, Москве и Нью-Йорке. Он живет везде понемногу, но дома себя чувствует в Иерусалиме.

- Ты все время стараешься вести себя так, чтобы нас не обидеть. Будь самим собой, - посоветовал он. - У нас один и тот же Бог и Десять заповедей. Мы разделяем те же ценности и ожидаем пришествия Спасителя. Вы уверовали, что он пришел две тыщи лет назад, а мы просто говорим: он был Христос, но мы ждали не его!

- Так вы верите в Иисуса? – подхватил я.

- Я не верю ни во что, потому что я атеист! Как, вероятно, все, кого ты здесь вчера встретил. Я принимаю тот факт, что Христос жил, учил, и даже имел последователей. Я думаю, что это факты. Только в еврейской традиции у него нет ничего общего с Мессией. Это в основном все, что нас разделяет, - закончил Влад.

- То есть Он не был Мессией, не был святым? Я правильно понял?

- Совершенно верно! – вмешался в разговор Петер, 70-летний театральный режиссер из Рима. - Мы не признаем святой мать Христа, его учеников, то есть по-вашему апостолов, отдавших жизнь за распространение веры в него. Я говорю об этом условно, поскольку я человек неверующий, - закончил он.

- Мы уважаем память и символ, которым для вас стал Христос. Просто мы не верим, что он был сыном Бога, - дополнил Марк Горин, журналист. - Вот и все. Но не принимай мои слова как пророчество "моего народа", я тоже атеист.

- Так что же вас сюда влечет? – пытаюсь я углубить тему.

- А какой смысл жить за пределами Иерусалима, если можно жить в нем? – риторически спрашивает Лев. - Это ключ к пониманию мира.

- Потому что это наш дом, - завершает тему Влад.

Первое свидание

«Десять мер красоты спустились в мир: девять досталось Иерусалиму, а одна — остальному миру».

(Вавилонский Талмуд, трактат Кидушин 49б).

В субботу "город стоит". Не работают магазины и общественный транспорт. Идем с  Львом Меламидом оживленной обычно четырехполосной улицей и пинаем мяч, который высмотрел его сын Давид. Мы пинаем его с полчаса, потому что столько занимает дорога к Старому городу. Входим, как и вчера, через Яффские ворота и медленно движемся в самый волшебный уголок земного шара. Площадь меньше квадратного километра стала священным местом для евреев, мусульман и христиан.

Для евреев это место, где был возведен храм царя Соломона, а в нем - "святая святых", комната Бога. Здесь находился Ковчег Завета - золотая коробка, заключавшая заповеди, которые Господь дал Моисею на горе Синай. Отсюда изгнал торговцев Христос. Храм разрушался и восставал. Снесли его – «самое красивое строение на Земле» - римляне в 70 году н.э. Самым большим уцелевшим фрагментом осталась Западная стена, известная как Стена Плача. Здесь верующие иудеи пытаются объединиться в молитве.

Сбоку (частично на месте бывшего еврейского Храма) стоит один из  священных символов ислама (после Мекки и Медины) - мечеть Аль-Акса с характерным большим куполом. Она была построена в седьмом веке н.э. в память о путешествии пророка Магомета с архангелом Габриэлем. Да-да, это "наш Гавриил". Только здесь вы можете себе представить, сколь многое объединяет основные религии. В одиннадцатом веке - почти на целое столетие - мечеть становится штаб-квартирой рыцарей-храмовников. Желание возвратить духовную святыню было причиной столь ожесточенных сражений в рамках крестовых войн. Вернул мечеть исламу Саладдин в 1187 г.

И неподалеку святое место для христиан - базилика Святого Гроба Господня. Она возведена на месте распятия Христа, то есть там, где была гора Голгофа - место его казни. В базилике для христиан свято все. Но самая главная святыня - камень помазания, на котором было омыто тело Иисуса по снятию с креста, отверстие в скале, где стоял крест и могила Иисуса. Все это, конечно, очень условно, потому что отверстие для креста могло находиться в стороне в любом направлении. Это не мешает верующим стоять в очереди, чтобы стать на колени и дотронуться до него рукой. Гробница не пережила две тысячи лет. Очень часто мы слышим, что наконец-то найдена «та самая, настоящая». Последняя такая информация была опубликована в октябре. То же самое относится и к камню. «Тот самый, настоящий» был некогда разрушен. Нынешний, которому поклоняются (он же чудотворный) – установлен в...  1810 г.

Прелюдия

«Греки – это наши злейшие заклятые враги, грузины являются худшими еретиками, как и греки, и равны им в злобности, армяне очень красивы, богаты и щедры, и в то же время являются смертельными врагами греков и грузин».

(Франческо Суриано, «Трактат о Святой Земле»)

Базилика не принадлежит ни к одной христианской церкви. Ее соответствующие сегменты управляются представителями нескольких исповеданий: греческого православного патриархата Иерусалима, латинской церкви - в лице ордена францисканцев и Армянской апостольской церкви. Священное пространство церкви доступно для литургии Сирийской ортодоксальной церкви и Эфиопской православной церкви. Коптская православная церковь имеет право только на несколько помещений. Это здесь в порядке вещей, что одна из церквей сдает в аренду (на коммерческой основе) пространство для других конфессиональных групп. Следует добавить, что все они борются между собой. Не проходит и недели без нескольких инцидентов, не было года, когда б не пролилась кровь священнослужителей. Это привычно, нормально, как водится между нами, христианами...

Вот почему власть над ключом от ворот базилики вручена... мусульманину. С двенадцатого века открывает и закрывает ворота представитель одного иерусалимского рода. В противном случае священнослужители, верующие в Христа, могли бы друг друга и  поубивать.

Все, что требуется верующим, лежит на расстоянии вытянутой руки. Тысячи людей зарабатывают на духовных нуждах христиан. Миллионы китайских четок, десятки тысяч китайских рождественских вертепов (некоторые, как образец "ручной работы", продаются даже с китайскими щепками), тонны свечей, китайские пластмассовые кресты, стилизованные под дерево, турецкие "сандалии Иисуса", отвратительные китайские полотенца с Христом, и даже терновые венцы по 20 шекелей (20 злотых). И ежедневно покупают это китайское дерьмо десятки тысяч  христиан, чтобы положить его на камень, установленный в девятнадцатом веке, или увезти как святыни Святой Земли себе домой.

Но какое это имеет значение? Во всем Иерусалиме только в одном месте продаются четки, сделанные в Вифлееме. И там я никогда не видел толпы... Конечно, нет ни малейшего значения во что и как  кто верит. Самое главное, чтобы ему с этой верой было хорошо.

Свершение

"Если я забуду тебя, Иерусалим, пусть отсохнет десница моя. Да прилипнет язык мой к небу моему, если не буду помнить тебя, если не вознесу Иерусалим на вершину веселья моего"

(Псалом 137).

- Ну как? – спросил меня Лев Меламид, во время третьей, кажется, вылазки в Иерусалим. – Понял уже, "о чем идет речь?"

- Пока еще нет, друг мой, - сказал я, - но я, пожалуй, уже близко.

Старый Город разрывается между тремя религиями, которые должны бы его объединять. В административном отношении он делится на четыре культурных участка (мусульманский, христианский, еврейский и армянский). Ненависть висит в воздухе, завуалированная лозунгами о Божьей любви. И духовная столица столь близких мне людей, которые, будучи тут, удаляются от веры.

- Иерусалим не только город, это идея. Поскольку она не очерчена, то ближе, скорее, к мечте, - начал я. - Это мечта о жизни в красивом волшебном мир без войн и ненависти. И понимание того, что этот мир не может возникнуть, потому что его ограничивают те самые факторы, которые и должны его созидать: религии, - закончил я, не зная, верно ли это.

Старый журналист налил мне рюмку водки, прикурил сигарету и вытащил из кармана листок бумаги с цитатой, записанной для этого разговора. Я начал читать, быстро объясняя себе ее содержание по-польски, как вдруг ветер вырвал у меня бумажку. К счастью, я знал эту цитату наизусть: «Вместо того, чтобы бродить по святым местам, отдадимся размышлениям, всмотримся в наши сердца и посетим истинную обетованную землю». (Мартин Лютер, «Застольные беседы»)

Дариуш Цыхоль  (еженедельник "Факты и Мифы")

Перевод с польского Сергей Подражанского

Оглавление журнала "Артикль"               Клуб литераторов Тель-Авива