Никита Трофимович

Обоюдоострое

 

 

Нас ждёт ковбойская дуэль,

Очарование старой школы.

Поединок и есть моя цель,

Дразню тебя, звеня шпорами.

 Выстрел часов. Наступил  полудень,

Он даёт нам время проститься,

С теми, кто бросает на землю блёклую тень,

Всегда умея остановиться.

Щелчок курка («моя девочка!»), ловкие пальцы,

Я горжусь тобой и люблю тебя,

Одними губами, забыв испугаться.

Чужое движение, свежее, новое,

Для старого пса припрятала новый трюк,

Попадаешь мне прямо в голову.

Буду жить как на пляже.

Теперь есть люк, чтобы смотреть на небо.

А в нём проносится чей-то плач,

Сомнения, праздники, запах хлеба,

И то, как забыв о приличиях,

Без прелюдий попросил тебя раздеться.

Я попал. Туда куда целился.

В сердце.

 

 

 

 

 

ВОЗДУШНОЕ

Я скучаю по тебе быстро.

Чтоб сократить расстояние,

Я бы угнал самолёт,

Британского премьер-министра.

Узнаешь, что я лечу,

Меня в новостях покажут,

Мне по плечу улыбнуться

С каждого гаджета.

Английский чиновник,

Красивый и импозантный,

В разгар синдрома, забыв о возмездии,

Скажет: «познакомь меня с этой Анной,

Вы здорово смотритесь вместе».

 

 

 

 

ОТЦЫ И ДЕТИ

 

Ты – большая девочка, начинающая стареть,

Я – в скором будущем плоскостопный диабетик,

Лечь на кухне, в калачик, и плакать.

Мы видим Бога воскресным папой,

Сразу праздник, когда приедет.

 

 

ЗОЛОТОЙ

Это теперь я голден бой,

Читаю, улыбаются, с репликой: «недурно».

Я объясняю, про биоритмы, о том, что сижу на двухразовом,

Вероятно, успел осунуться, свободным временем стала ночь.

А раньше… Зима, 86-ой, твоя спина на соседней улице.

Громкого Дублина. Ты вызвалась мне помочь.

«Молокосос! Желторотик! Твоя храбрость закончилась,

Майкой с портретом Че. Это был не вопрос. Не мешайся

И стой напротив. Хорошо, хоть не спрашиваешь, зачем».

Теперь – меня зовут голосом поколения,

Книги, рауты, вечера, предсказания о судьбе,

Обещают долгую жизнь. Благодаря тебе.

Ирландцы любили стрелять по коленям.

 

 

ФОЛЬКЛОР

 

Провод синий, провод красный,

Всё тело – тревожный зуд,

И только громкие гласные,

Среди неожиданно долгих секунд.

Летит в толпу истребитель,

А пилот – «никого не хочу спасать,

Делайте, что хотите, мне впервые на всех нассать».

Завтра, часиков в пять, спозаранку,

Передёрну затворную рамку,

Гляну в зеркало, даже красивый,

Провод красный и провод синий,

Подниму глаза. Я спокоен, меня не ебёт,

С неба падающий самолёт.

 

 

 

БАЛОВЕНЬ

 

 

Етит вашу хренову мать!

Третий палец второй руки,

Когда ж надоест вам меня ломать,

Начальники, граждане, мудаки.

Заткнись уже! Пугать меня не надо,

К бетону пола и к каторге я приучен,

Как только родился, вылез,

Так жрал баланду, снискал себе прозвище –

«Наш везунчик».

Моими кишками не раз наедалась падаль,

Делая крики гласом немого тлена,

Я поднимался, спрашивая, а надо ль,

Делая душу шипастою постепенно.

На коже орнамент, узор зазубрин,

За окном говорок, караульных смена,

Стычка – и новый клинок затуплен,

Вспороли живот.

А я – прокусил яремную вену.