Эдуард Бормашенко

КАИН ХХI


                        "Я - Г-сподь, и нет иного. Я создаю свет и творю  
                          тьму, делаю мир и творю зло. Я, Г-сподь, совершаю
                                                                                                         все это".
					Йешайа, 45:7


     Лорду-канцлеру Англии, основоположнику современного научного метода и матерому казнокраду Фрэнсису Бэкону, принадлежит следующий невеселый афоризм: "Люди верят, что их разум повелевает словами. Но бывает и так, что слова обращают свою силу против разума" (Новый Органон, LIX). Еще как бывает! Возьмем притаившийся до лучших времен социализм. В Швеции, бен-гурионовском Израиле, Советском Союзе и фашистской Германии дружно говорили о социализме, но имели в виду чуточку разное. Режимы Муссолини, Гитлера и Франко именовались "фашистскими", но общего в них было едва ли не менее, чем различного. Но дело, конечно, не в словах, а в том, что слова, вырываясь из-под контроля, начинают жить своей жизнью и управлять сознанием. Так заклинание "социализм" на десятки лет определило добродушно-экспериментаторское отношение европейской интеллигенции к темному ужасу, накрывшему Россию. В Израиле ярлык "фашистское" поставил вне закона движение рава Кахане, мягко напоминавшее евреям о том, что конечной целью арабcкие националистические движения (в удивительном согласии с исламскими) ставят уничтожение сионистского государства вкупе с его гражданами.
     Все мировое зло сегодня кажется сосредоточенным в том, что именуют "терроризмом". Глубокий и тонкий текст Александра Мелихова компрометирует уж слишком расширительное применение этого термина. Шарлота Корде, Азеф, Софья Перовская и Усама бин-Ладен принадлежат, конечно, к одному цеху, но различать, как правило, и интересней и полезней, чем обобщать. Между подростками, забивающими насмерть "черномазых" в Питере, и ближневосточными шахидами общего немного. И едва ли то общее, что в них есть - "борьба за близость к Богу".
     
     * * *
     
     То общее, что в них, в самом деле, есть - это психика и психология душегубов. И не случайно Александр Мелихов возводит родословную современных террористов к Каину. Мидраш рассказывает, что первый убийца, не овладев еще, как следует, ремеслом, протыкал своего брата в десятке мест, попросту изрешетив его. В самом деле, откуда Каину было знать, что человеку нужнее: рука или голова? Каин ХХI в ремесле поднаторел. Марсианин, наблюдая за развитием человеческого рода, пожалуй, решил бы, что главною целью земляне ставят самоистребление. Усилия, направленные человеческим родом на совершенствование средств убийства, - беспримерны.
     Оптимистам вроде Льва Толстого было ясно, в чем причина неурядицы, где корень зла. Надо просто людям доброй воли объединиться, ведь зло активно, агрессивно, а добро, по природе своей пассивное, легко уступает злу дорогу, короче, "возьмемся за руки, друзья!" Что последовало в России за толстовской проповедью "непротивления злу насилием" хорошо известно. Чем же противиться злу? Словами? Будто слово не есть могущественнейшее орудие насилия. "И сказал Каин, и когда они были в поле, восстал Каин на Авеля, брата своего, и убил его" (Берейшит, 4:8). Тора не сообщает, что именно сказал Каин Авелю, но убийству определенно предшествовали слова. Устная традиция сообщает, что словами этими были: "на свете правды нет, но нет ее и выше".
     Рабейну Бхайе, средневековый комментатор писания, разбирая убийство Авеля Каином и озвучивая последовательную монотеистическую точку зрения, говорит, что Каин и зло предшествовали сотворению мира, ибо у добра и у зла - корень один. Как ни ужасна эта мысль, еще ужаснее то соображение, что Каин сидит в каждом из нас. Как ни старался Юрий Андреевич Живаго не участвовать в душегубстве, убийцей ему стать все-таки пришлось. Проблема зла - онтологична и неразрешима, однако несуразность и достоинство человеческой жизни состоят именно в том, что ее все-таки приходится решать.
     Автору этих строк и Александру Мелихову, зарабатывающим на хлеб насущный точными науками, проблема неизбывности зла известна не понаслышке. Нет такого изобретения, которое не было бы обращено во зло. Это знал еще отец Кабани из "Трудно быть богом" братьев Стругацких. Наивный изобретатель динамита Альфред Нобель, мучившийся угрызениями совести, предназначил свою премию ученым, изобретения которых принесут человечеству пользу. Эйнштейну пришлось получать Нобелевскую премию за открытие фотоэффекта, в самом деле, какая польза от теории относительности? Вот нынешний полоумный Каин, - президент Ирана, завладев атомной бомбой, точно знает, что теория относительности и квантовая механика - изобретения наиполезнейшие.
     Приятно осуждать всякое насилие как таковое, как это делают пацифисты. Пацифисты, однако, предпочитают "умалчивать о том, что значит жить в рабстве и подчиняться требованию не оказывать сопротивления" (К.Ясперс). За две тысячи лет изгнания еврейскому народу привелось с этим требованием ознакомиться. Остается надеяться, что у евреев достанет исторической памяти и здравого смысла не следовать с широко закрытыми глазами за трескучей фразеологией борцов за мир, среди которых первыми, как известно, были Гитлер, Сталин и Брежнев.
     Александр Мелихов полагает, что у терроризма есть разумная причина, и эта причина может быть выявлена и устранена, скажем, на путях выращивания новой сильной, просвещенной российской элиты. Новая российская элита, однако, скорее всего окажется ксенофобской. Во всяком случае, царские сановники ничего не имели против "жидотрепания" (так изящно назвал зверские еврейские погромы конца ХIХ века великий историк Костомаров). Вряд ли новые российские власти окажутся гуманней старого дворянства. Наивно полагать, что просвещенная элита непременно окажется добрее. Милый, уютный ХIХ век мог себе позволить думать, что знакомство с четырьмя правилами арифметики нравственно очищает. Последние теракты в Англии были организованы врачами, герои 11 сентября, как на подбор - дипломированы, Гитлером восхищались профессора философии.
     Покончить с терроризмом в России сможет тоталитарный режим. Этот выбор между бандитизмом и тоталитаризмом смахивает на мюнхгаузеновское "между львом и крокодилом", напоминая о непобедимости мирового зла. Родители ребенка, погибшего от рук террористов, могут предпочесть стабильность, доставляемую Старшим Братом, невозможности вечером выйти на улицы при народном правлении. Числовые аргументы их не убедят, мало ли, сколько народу сгноит Старший Брат в лагерях, их ребенок - единственный. Как говорил Марк Алданов, демократия вырабатывает у правителей навыки интригана, а диктатура - бандита, первое явно предпочтительнее, но предпочтительнее для Марка Алданова. Я никак не могу рационально объяснить, отчего я предпочитаю ворюг - кровопийцам. Сегодняшние российские правители еще увлечены грабежом остатков рассыпанной на бескрайних просторах России социалистической собственности, и слава Б-гу.
     
     * * *
     


      "В век надежды огромное современное зло
      и несчастья переносимы, ибо сознание говорит,
      что они пройдут, но в век усталости
      даже подлинные блага теряют свою прелесть".
      Б.Рассел, "История западной философии"


     
     Без употребления звучных, энергетически нагруженных слов, резонирующих с массовым слухом, никакая политика невозможна. Беда в том, что политическая акустика оказывает влияние не только на массы, но и на тех, кому эту политику положено делать. Керенский мог бы расстрелять Ленина после июльского восстания, но этого не сделал, и получилось то, что получилось. Между тем Керенский не был принципиальным противником смертной казни, Временное правительство ввело расстрел для дезертиров с фронта. Ленина он не расстрелял, как писал Алданов, именно в угоду политической акустике, как же - гуманизм, демократия. То есть замордованных мужиков, бегущих с фронта, расстреливать можно, а путчистов нельзя.
     Слова, слова, слова... Я допускаю, что Чемберлен и Даладье в 1938 г. искренне верили в то, что привезли из Мюнхена мир поколениям европейцев. Именно политическая акустика привела к власти над палестинскими арабами короля террористов - Арафата. Для этого оказалось достаточным овладеть словарем Эллочки-демократки: "мирное сосуществование, свобода, права человека", ну, в общем, не больше трех десятков заклинаний. Я боюсь, что израильская и западная элиты в самом деле уверовали в то, что они говорят, а именно, что демократия спасет мир вообще и Ближний Восток в частности. Не смущает даже то, что единственная в мусульманском мире демократия расположилась в Иране.
     Результат этой газетной трескотни мы ощущаем на собственной шкуре. Пацифистский звон, источаемый левой интеллигенцией, создает у арабов иллюзию, что западный мир можно поставить на колени. Многих жертв можно было бы избежать, если бы арабы поняли, что за свое благосостояние Запад будет стоять насмерть. Впрочем, здесь я, возможно, тешу себя несбыточной надеждой, - для сопротивления нужны немалые силы, а у вялой, уставшей цивилизации Запада их может и не оказаться.
     Слова в новейшее время не только вырываются из под контроля, но и утрачивают свой смысл, связь с обозначаемой ими реальностью. Причем это происходит повсеместно - от физики до политической фразеологии. Макс Борн в знаменитой дискуссии об основаниях квантовой механики называл скромное требование Шредингера, состоявшее в том, чтобы частица называлась частицей, а волна - волной, "пуританским словоупотреблением". Шредингер и Эйнштейн, оба чувствовали, что почва уходит из-под ног, ибо слова в квантовой механике перестают означать нечто реальное. Парадокс состоял в том, что в параллель с развитием новой физики философия логического анализа тратила уйму сил на выяснения истинного значения слов, между тем как на практике слова все дальше и дальше отплывали от вещей. Если невозможно сойтись в том, что есть элементарная частица, где уж договориться о таких заведомо расплывчатых понятиях, как свобода, разум, право.
     Терроризм сегодня на устах у всех. Но единой пилюли от него не прописать. Специфическая израильская трудность (а точнее западная) состоит в отказе назвать душегуба - душегубом, его величают борцом за свободу. В России все по-другому. Российский Каин едва ли сильно менялся со времен Соловья-разбойника. Пока его не обрядили в форму и не выдали вместо палицы автомат, ничего хуже погрома он не отчебучит, что по нынешним временам не так уж и страшно.
     
     


 

 


Объявления: