Часть первая.

     Весна 1997 года не принесла мне никаких положительных эмоций.
     Я была беременна Ариком, а радоваться никак не удавалось. Жуткий токсикоз, который, я надеялась, случается только при первой беременности, наверное не знал, что он не должен сопровождать меня и при второй, и разыгрался не на шутку.
    Меня даже уложили в больницу на несколько дней из-за частичного обезвоживания моего измученного общением с Ихтиандром организма.
    В тот день, когда я вернулась из больницы домой мне позвонил Сашка Крупицкий.
     - Дорогая моя, - сказал мне Сашка, - а почему бы тебе не съездить на Кавказ?
     Сашка к тому времени уже работал деканом в НААЛЕ. Он организовывал делегации для отбора деток на участие в этой самой программе. Поездка на Кавказ включала в себя несколько точек на Северном Кавказе и Закавказье. Закавказье, в свою очередь, включало в себя столицу Грузии город Тбилиси, в котором я, к тому моменту, еще ни разу после репатриации не была, и в котором, как всем известно, проживает мой любимый братец.
     - Сашка!!! - Заорала я. - Хочу, хочу на Кавказ!! Только...Понимаешь... я немножко беременная...
     Сашка задумался.
     - Сколько это - "немножко"? - Спросил он у меня деловито.
     - Четыре с хвостиком, - почти прошептала я, - но хвостик совсем малюсенький!!
     - Ничего страшного, - сказал он, - если чувствуешь себя хорошо - лети себе на здоровье. С тобой трое мужиков полетят - чемодан таскать сама не будешь.
     Излишне будет упоминать о том, что мой токсикоз закончился в тот же вечер. Он, правда, начался у Гийки, когда я стала его умолять отпустить меня на 3 с половиной недели в командировку на Кавказ. Но Гийка - он стойкий. Он с токсикозом справился, переговорил с маленьким Сандрюхой и объяснил, что мама едет на Кавказ "за евреями". Так и сказал. Сандрюшка обнял блудную мать и сказал, что с папой ему будет очень даже мило, потому что на ЕГО животе - таки да можно прыгать безнаказанно.

Часть вторая.

    После необходимого инструктажа, который я прошла в Иерусалиме, достаточно быстрого сбора огромного чемодана и покупки удобного (а как потом оказалось, совершенно незаменимого!) джинсового комбинезона для беременных женщин, я была отвезена Гийкой в аэропорт.
     Своих попутчиков я к тому моменту еще ни разу не видела.
    Знала, что будет два психолога и один Начальник делегации. Кто они такие, как выглядят и т.д. мне рассказано не было.
     В день отлета позвонил мне Крупицкий, дал номер телефона того самого Начальника, сказал, что зовут его Йосифом и велел позвонить ему на предмет договориться, где встречаемся.
     Позвонила, договорилась.
     В аэропорту народу было немало, но Начальника мы нашли без проблем. Рядом с ним уже стояли два других моих попутчика: маленький и кругленький Миша лет 50-ти и Саша, тоже небольшого роста, весь в бороде, похлеще, чем у Гийки, и с трубкой в зубах. Ему, наверное, тоже лет 50 тогда было. На психолога был похож только он. Мишка же больше походил на Весельчака У и говорил без умолку, как и подобало персонажу.
     Гийке мои попутчики не понравились сразу. Кроме Начальника, который показался Гийке человеком серьезным , наверное, из-за дипломата, с которым Йосиф никогда не расставался. Гийка пожал руки всем троим (причем щуплый Саша после Гийкиного рукопожатия долго хмурился и потирал правую конечность) и сказал, что доверяет им свое ,i>самое большое (ха-ха-ха) сокровище, что надеется, что мужчины понимают, что чемодан мне в моем положении поднимать нельзя, и что они отвечают за меня головой. Отвечают за меня и за того парня, который растет не по дням, а по часам.
     Наступило молчание. Все трое тупо уставились на мое пузо (тогда еще - только намек на него) под джинсовым комбинезоном.
     Я, почувствовав важность момента, даже немножко его оттопырила. Знай, мол, наших!
     Первым заговорил Начальник.
     - Простите,- сказал он Гийке, - что Вы имеете в виду под "ее положением"?
     Мы с Гийкой переглянулись: мои попутчики ни сном ни духом не были в курсе моей беременности!
     Командировка начиналась с сюрпризов....

Часть третья.

     Программа перелетов, которую обнародовал в самолете Начальник, очень нас всех позабавила.
     Начинали мы нашу поездку из Минеральных Вод . Оттуда машиной - в Кисловодск.
    Следующим пунктом была Махачкала. Оттуда - Дербент.
    Но из-за того, что между Минеральными Водами и Махачкалой не было прямого воздушного сообщения, маршрут был обозначен следующий.
     (Внимание, просьба всем представить себе карту бывшего Советского Союза!)
     Из Минеральных вод нам предстояло перелететь в...Москву (!), а оттуда - в Махачкалу. В Москве предполагалось пробыть ночь и день.
     - Ура! - Обрадовалась я. - С подружкой увижусь.
     - С подружкой, - встрепенулся Мишка, - а она замужем?
     - Да, - отрубила я, - очень даже замужем. У нее и дочка есть.
     Мишка снова сник. И тут я поняла, какую малину я им испортила... Трое мужиков, одна женщина и , надо же - дурацкое их жидовское счастье - не только замужем, но еще и беременна!
     В Минеральные Воды мы летели очень живописно.
     В том самом дипломате Начальника оказалась буханка черного хлеба и батон докторской колбасы. Достав перочинный ножик, Начальник принялся нарезать свою снедь и угощать меня и погрустневшего Мишку.
     - Ну, что Вы! - Запротестовала я. - Здесь же ужин подадут...Не надо.
     - Ужин? - Захихикал Мишка. - Ты что, девочка, это же короткий рейс...
     И оказался прав. Толстая стюардесса разнесла минеральную воду в одноразовых стаканчиках и надолго исчезла за занавеской.
    Я съела бутерброд и задремала. Рядом вертелся неугомонный Мишка, разглядывавший крашенную блондинку, сидевшую невдалеке от нас...
     Проснулась я от того, что мне стало мокро. Не сразу сообразив, в чем же, собственно, дело, я ошалело оглядывалась и пыталась найти место, из которого на меня текла весьма дурно пахнувшая водичка. Мишка рядом в кресле продолжал хихикать и показывал на потолок. Из ламп, по всей длине самолета, прямо на нас капала мутная вода.
     - Что это? - Ужаснулась я, вспомнив про совсем нежелательное соседство электричества и жидкостей.
     - Это дождик, дорогая. - Радостно пояснил мне Мишка. - В Минеральных Водах перед отлетом в Израиль шел дождик. Мне стюардесса объяснила.
     Больше я не заснула. Сидела, как загипнотизированный удавом кролик и пялилась на тусклые самолетные лампы, матеря на чем свет стоит Сашку Крупицкого и себя, согласившуюся на подобную авантюру...

Часть четвертая.

     В Минеральных Водах и Кисловодске было достаточно скучно, гостиница Интурист была весьма приличной, экзаменуемые детки - хорошими, родители - спокойными, эксцессов не происходило.
     Поэтому эту часть нашей поездки я, с разрешения читателей, опущу. И Москву - тоже. В Москве была любимая Нелька, щи и бессонная ночь в Бутово.
     В Махачкалу мы прилетели поздно вечером. В аэропорту было темно, как в утробе у кита, пахло этим же китом и его утробой и дуло изо всех дырок.
     - Изра-а-а-аиль!!! - Раздался чей-то голос.- Израиль, выходи!! Я тут!! Это Коля!
     Поняв, что это про нас орет невидимый Коля, мы пошли на голос. Я - впереди, за мной Начальник и Саша, а в хвосте плелся несчастный Мишка с двумя чемоданами - своим и моим, к которому он почти прирос за время поездки.
     Коля был в кепке. Кепка была Коле чуточку велика, она сползала на уши и он ее постоянно подергивал.
     - Добро пожаловать на Дагестанскую землю! - Радостно завопил Коля, пожимая руки всем подряд. - Я - Коля, ваш водитель.
     И, подхватив дипломат Начальника, ринулся в темноту.
     Сидя в раздолбанном РАФике я в очередной раз вспомнила маму Саши Крупицкого, чудесную женщину, кстати.
     Пытаясь переорать шум мотора, Коля рассказывал нам о планах на следующий день: для того, чтоб попасть в Дербент к 8 утра, нам необходимо выехать из гостиницы в 5. Поэтому он договорился, что завтраком нас кормить не будут, а заранее приготовят для нас бутерброды. Сказал, что позвонит Начальнику в 4:30, чтоб разбудить.
     - Коля, - встряла я, - а где мы жить будем?
     - О, - заорал Коля, - мы вас поселим в санатории Совета Министров!! Это отличное место, там такая тишина!!!
     Тишина - это хорошо, подумала я. Тишина - это именно то, что мне сейчас нужно.
     К воротам санатория Совета Министров мы подъехали достаточно быстро. Коля выскочил из машины, сбросил железную цепь, открыл ворота и проехал по узкой дорожке ко входу в невысокое, этажей в 5, темное здание.
     - Заходите, гости дорогие!
     Мы зашли в неосвещенное фойе. Где-то в глубине его горела настольная лампа. Другого света не было. Коля куда-то убежал и вернулся с маленькой и сухонькой старушкой, которая выдала нам ключи от номеров и - к радости нашей - по бутылке местной минеральной воды.
     - Мишка, из крана не пьем, - сказала я .- Как видно, вода тут плохая. Вот они по бутылке воды и раздают.
     Мишка согласно покивал.
     Номер был двухкомнатный. Коля радостно походил со мной из спальни в гостинную, тыча пальцем то в холодильник, ("Розенлев!") ,то в телевизор ("Сони!").
     Я вежливо улыбалась и желала лишь одного: выгнать Колю домой к жене и залезть в ванную.
     Коля, наконец, ушел. Я пошла в ванную и открыла оба крана. Шума воды не было слышно. И это было вполне понятно. Шума не было потому, что и вода не очень-то была.
     Я спустилась в фойе. Долго искала старушку. Нашла ее в каморочке под лестницей.
     - Бабушка, - сказала я жалостливо, - а у меня в номере воды нет...
     - Как - нЭт?- Удивилась старушка.- Я тэбэ бутылка дала!
     - Да нет,- улыбнулась я, - мне не для питья, мне бы душ принять...
     Бабка посмотрела на мое пузо и вздохнула.
     - Бэрэманая?
    - Да, - кивнула я и почувствовала себя очень-очень несчастной.
    - Ладно. Пойдом.
     Она завела меня в соседнюю комнатку и кивнула на ящики с минеральной водой, стоявшие в углу.
    - Бэри всё! Я тоже бэрэмэны была.
     Через несколько минут в мою комнату явился Начальник с перочинным ножом, кипятильником и пластмассовым ведром, которое тоже дала сердобольная бабушка и принялся откупоривать бутылки с газировкой.
     ...Вы когда-нибудь принимали ванну из минеральной воды? Я - да.:)

Часть пятая.

     ...Проснулась я почти в пять от громкого стука в дверь.
     - Бокер тов, хамуда! (Доброе утро, милая) - Кричал мне Начальник. - Петушок пропел, вставай!
     Соскребла себя с кровати, умылась минералкой, оделась, спустилась вниз.
    Внизу у машины уже сиял наш Коля. От него пахло чем-то очень вкусным.
     - Коля, что это? - Спрсила я, получив от него небольшой сверток.
     - Осетрина, жареная. В лаваше. - Просиял он еще раз. - Моя жена утром приготовила. Специально для израильтян!
     Дорога в Дербент на раздолбанном РАФике показалась мне не такой уж длинной с бутербродом из осетрины и чаем, принесенным заботливым Колей в большом термосе.
     Вы когда-нибудь бывали в Махачкале? А в Дербенте?
     Дербент - город маленький. Низенькие дома, деревянные заборчики, грязные псы и улыбчивые детки везде. В хлопчатобумажных колготках и заправленных в них рубашечках.
     Экзамены мы должны были проводить в школе. Нас сопроводили на четвертый этаж, в актовый зал, принесли чай, минеральную воду (которая вызвала у нас приступ хохота) и бублики.
     День был жарким, пили мы много и, в какой-то момент, мне понадобилось...Ну, в общем, мне понадобилось избавиться от огромного количества жидкости, собравшейся в моем беременном теле.
     Школа была типовая, я почти сразу нашла дверь с черными ОО. Толкнула. Заперто.
    Спустилась этажом ниже. Та же история. Время, между тем, уже обеденное, а я с утра - ни в одном ОО.
     Нашла секретаршу директора школы, Мариночку, кажется. Шепчу ей в розовое ушко: проблема, мол, у меня, мне бы в туалет...
     Она на меня строго так покосилась и спрашивает: Вы, дескать, уверены, что Вам это ТАК необходимо?
     Я, удивляясь вопросу, активно киваю, мол, да- ДА! - более, чем уверена.
     - Ладно, - говорит Мариночка, - пеняйте на себя.
     И пошла во двор школы. Я, озадаченно улыбаясь, - за ней.
     Вышли во двор. Во дворе - ни души. Издалека попахивает махачкалинским аэропортом и внутренностями того самого кита. "Каспийское море надалеко", говорю я себе.
     Марина поворачивается ко мне и спрашивает:
     - Вы совершенно уверены, что готовы?
     - Да! - Почти кричу я. - Я уверенна! Что за вопрос?!
    - А, может, все-таки потерпите несколько часов? Вас после работы в ресторан отвезут...
    - Нет, нет-нет-нет, - рычу я, подпрыгивая на месте и придерживая внезапно очень круглый живот. - мне нужно или сейчас или....
     - Ладно, - говорит Мариночка. - Но учтите: я Вас предупредила. Идите вон туда.
    Она показывает направление.
     Иду, почти бегу. Но вскоре темп сбавляется как-то сам-собой.
    Останавливаюсь около кромки какой-то жижи (внезапно понятного и совсем некитового происхождения) и в третий раз вспоминаю Сашину маму.
     Вдалеке виднеется белое здание туалета и бабка в резиновых сапогах, идущая как Миронов в "Бриллиантовой руке" по воде аки посуху...Только это не совсем вода, а скорее... Ну, вы поняли.
     Бабка в сапогах улыбается мне и машет рукой. Угрюмо подпрыгивая, машу ей в ответ и, затыкая нос, бегу обратно в школу.
     Мариночка, ехидно улыбаясь, встречает меня на пороге.
    - Ну, как? - Спрашивает меня она. - Получилось?
     - Где Коля?! - Сдавленно шепчу я.- Мне срочно нужен Коля!!
     Колю находят в соседней чайхане. Коля - дай Б-г ему здоровья! - отвозит меня домой к какому-то родственнику, у которого дома чудесный и чистый туалет. Впрочем, достаточно примитивный - дырка и две ступеньки. Но кто обращает на внимание на такие мелочи?!
     - Алиллуя! - Вслух говорю себе я.
     - Коля, я Ваша - навеки, - говорю я обалдевшему Коле, выходя из этого чуда с дыркой посередине.
     ...В дневник поздно вечером записываю ключевую фразу:
     " Мужчиной быть все-таки лучше, чем женщиной. А если тебе так не повезло, и ты родилась бабой, и еще к тому же - беременна, то сделай одолжение себе и своему будущему ребенку: сиди дома и не рыпайся!!!"
    
    ...Ночью в гостинице Совета Министров Дагестана Арик впервые пихнул меня под ребро, как бы поддерживая мои дневниковые самобичевания...

Часть шестая.

     Из Махачкалы в Баку добраться прямым рейсом тоже не удавалось. Не было его просто.
    Было получено указание снова лететь через Москву. На этот раз в Москве планировалось пробыть целых 2 дня , я позвонила совершенно ошалевшей от счастья Нельке и потребовала, чтоб она встречала меня прямо в аэропорту. С сырками в шоколаде, которых мне, оберемененной Ариком и нелегкими махачкалинскими реалиями, хотелось больше всего на свете.
     Нелька обещала приехать в аэропорт и всю дорогу в "Космос", в котором мы должны были остановиться кормить меня сырками, пока я не заору "достаточно".
     Коля провожал нас в аэропорту. Почти плакал. Вручил очень торжественно каждому по бутылке шампанского "Седой Каспий". Обещал приехать на обрезание Арика. Мы распрощались с ним очень тепло и пошли на посадку.
     Рейс, однако, задерживался, поэтому мы сидели на скамеечке в углу зала отлетов и тупо глядели в экран телевизора.
     Собственно, сидела я одна. Саша куда-то исчез, Миша и Йоси стояли неподалеку и трепались.
    Вокруг меня все время прогуливались знойные дагестанские парни, неистово крутили усы, сверкали глазами и всячески старались привлечь внимание одиноко сидящей незнакомки в джинсовом комбинезоне.
     Один, в страшно крутом спортивном костюме, даже поинтересовался, можно ли посидеть рядышком. Я кивнула. Он садится, заинтересованно косится на мою довольно уставшую физиономию, потом хмыкает и достает сигарету. Я, стало быть, сижу и краешком глаза наблюдаю за его телодвижениями. Тут подходит Мишка и на иврите меня спрашивает:
     - Этот тип тебе мешает?
    - Нет, - говорю, - просто рядом сидит.
     Горячий дагестанец уловил звуки незнакомого языка и встал. Маленький и круглый Мишка рядом с ним казался плюшевым медвежонком.
     - Пайдом, пагаварым! - Сказал горец Мишке, и , не слушая робких Мишкиных возражений, двинулся к выходу из зала.
     - Миш, не ходи. Он тебя зарежет! - Испуганно зашипела я. - Йосифа хоть с собой возьми!
     Мишка подозвал Начальника, кратко обрисовал ему ситуацию и они оба на какое-то время исчезли из моего поля зрения.
     И вот, представьте себе ситуацию: Махачкала, вонючий аэропорт, вокруг - угрюмый народ на сумках и чемоданах, ни одной знакомой физиономии, и даже Коля, - о, Коля! - уже уехал к своей жене.
     Обеспокоена я была не на шутку и уже собиралась пойти искать какого-нибудь завалящего милиционера, как вдруг мужчины вернулись.
     Впереди катился Мишка и сиял улыбкой победителя.
    За ним, размахивая дипломатом и тоже улыбаясь, шел Начальник.
    А за ним...За ним шел тот самый джигит с букетом гвоздик.
     - Девочка, молчи, не говори ни слова, только слушай, - прошептал мне Мишка.
     Не скажу, что это было легко (молчание всегда давалось мне с трудом), но я захлопнула уже открытый с вопросом "что это все значит?" рот.
     - УважаИмайа! - Сказал мне джигит.- Ваши друзЪя сказали мЫне, что Вы замужем за Книазем и скоро родите его сына. Это - Вам в знак уважения.
     Он всучил мне букет, слегка поклонился и отошел в другой конец зала.
     Тут объявили посадку, народ повскакивал с мест и потянулся к стеклянной двери выхода.
     - Мне кто-нибудь что-то собирается объяснять? - Зарычала я на своих мужиков. - Какой, на хрен, Князь, а?!
     - Тихо, женщина, не шуми. - Улыбнулся начальник. - Он за тебя выкуп предлагал. Жениться хотел. Сказал, что полненьких женщин любит. Мишка ему наврал, что у тебя муж - горец, авторитет немаленький. Он проникся и цветы побежал покупать. Так что благодари своего спасителя и - цигель-цигель! - пошли на посадку.
     ...Когда в Москве я рассказывала об этом Нельке, она мне с трудом поверила.
    Для того, чтоб в это поверил Гийка, мне пришлось приглашать домой Начальника и Мишку. Живых, так сказать, свидетелей.:)

Часть седьмая.

     В Бакинской гостинице "Москва", в которой мы поселились, кроме нас, похоже, никто и не жил. Гостиница большая, многоэтажная, а функционирует только один этаж. Десятый. Остальные - на ремонте. На этом десятом 4 наши комнаты. Мой - люкс. Видимо, администрация решила, что беременной женщине в одной комнате - ну никак. Ладно, никто не жалуется.
     После напряженного первого трудового дня - укладываюсь спать. Практически мгновенно засыпаю.
     Просыпаюсь примерно через час от дикого, нечеловеческого просто, воя. В ужасе подскакиваю на кровати и пытаюсь понять, кто же воет так страшно. Разумно отбрасываю Баскервилей и их пса, привидения с мотором и без, и ...
     Стук в дверь. Громкий.
     - А-а-а-а-а! - Постанываю тихонько.- Гия-я-я-я....Зачем ты меня отпустил?!!!
     На цыпочках - к двери. "Кто там?"
     - Вик, тебе не страшно? - Это Мишка, черт его подери. - Я подумал, что ты испугаешься...
    - Я стука испугалась, дурень ты! Миш, а что это? Что это за стон? - Прижавшись носом к двери, через щелочку.
    - Это ветер, он гудит в трубах. Они же ремонтируют все...Ты позвони, если очень страшно, я у тебя на диване посплю.
     Отсылаю Мишку спать. Засыпая, вспоминаю Гийкин грозный вид в аэропорту и понимаю, что Мишка понял его очень даже буквально.
     Неделя в Баку пролетела очень быстро. Нескончаемые застолья с шашлыками из белуги и осетрины, бараньи ребрышки в наршарабе, чай, поездка на остров на катерах, горячее майское солнце, змеи в песке...
     В Тбилиси мы должны были приехать первого июня. Непонятно было одно: КАК в него, в этот долгожданный Тбилиси, попасть.
     Вариантов было много:
    - опять через Москву
    - ООНовским самолетиком на 18 мест - прямиком из Баку
    - поездом через ...(я не выражаюсь!!!)
    - РАФиком сохнутовским - через Красный Мост. Тот самый, про который мужик из Телави-ва спрашивал у Валико в "Мимино".
     РАФиком пользоваться мне не советовали. Имея в виду пузо с Аричкой внутри. Но я заартачилась и сказала, что самолет, он, конечно, чудо-техники, и вообще ООНовский, но - на 18 мест и маленький. А я на таких игрушечках летать несогласная, я, может, еще родить хочу и ...
     Со мной даже не спорили. Днем, попрощавшись с радушными бакинскими работниками Сохнута - отчалили на зелененьком РАФике в Тбилиси.
     Долго ли , коротко ли ... ( Долго, ДОЛГО!)
     Доехали до Красного Моста. По-грузински - Цители Хиди. Таможня, паспортный контроль. Мужчины пошли оформлять документы, меня оставили около машины. Сказали: разминай кости. Стою себе, разминаю. Пейзажем любуюсь.
     Через несколько минут появляются мои спутники. Морды - морально побитые. Интересуюсь причиной.
     - Да вот, - говорит Начальник, - придется в Баку возвращаться...
    - Что?!- ору я - В какое, к чертям собачьим, Баку?! Вы что - с ума посходили?
    - А ты не нервничай, - говорит мне Мишка, - дело в том, что эти придурки нас не предупредили, что нам в Баку нужно было стать на учет на ту неделю, которую мы там провели. Без штампика в паспортах нас через границу пропустить не могут. Говорят - езжайте в Баку, отмечайтесь, будем рады вас потом обслужить...
    - Погодите, - говорю, - может по факсу можно получить это самое подтверждение о нашем вполне законном визите в Азербайджан? Ну не может же быть, что сейчас 4 часа обратно пилить придется!
    - Факса, - отвечает Начальник, - у них тут нет, девочка. Ничего не поделаешь...Отдохнем немножко и поедем назад.
     И тут я очень рассердилась. Я ОЧЕНЬ рассердилась, граждане. Во-первых, я устала от этих нескончаемых РАФиков, во-вторых, мне уже хотелось поскорее увидеть Тбилиси, в-третьих, где же это видано...
     "СТОП!" - Сказала себе я. Выход должен быть. Причем, достаточно безболезненный.
     - Сделаем так. - Заявила я мужикам. - Начальник, ты идешь со мной, все остальные стоят тут и стерегут РАФик и вещи.
     Взяла под ручку Йосифа и отправилась к пограничникам.
     Картинка маслом: четыре пограничника-грузина, все усатые, все немножко навеселе, режутся в домино за полированным столом в углу комнаты.
     Заходим. По-грузински здороваюсь и осведомляюсь, кто из них тут главный. Главный удивленно представляется.
     Усаживаюсь на стул. Представляюсь, слегка поглаживая пузо. Главный ошалело жмет мне руку.
     - Дело вот в чем, дорогой, - начинаю я все еще по-грузински, - эти достойные люди (киваю на Начальника) и я совершили нелегкую поездку по Кавказу. Наша дорога в данный момент лежит в славную столицу Грузии. В Тбилиси я не была 6 лет. Сказать, что соскучилась - значит ничего не сказать. (Главный понимающе кивает) Вот тут - мой будущий сын. (Показываю на живот) Я хочу, чтоб еще до своего рождения он впитал воздух Родины своих родителей. Вы, конечно, понимаете, КАК это для меня важно? (Главный кивает еще раз.) И Вы, конечно, понимаете, что нет никакой возможности в моем положении сейчас возвращаться в Баку за печатью. (Кивают уже все пограничники сразу) Давайте вместе подумаем, как мы сможем выйти из создавшейся ситуации. Я имею в виду такой выход, котрый будет приемлем для каждого из нас. (Потираю пальцами правой руки)
     Пограничник вздыхает, достает из тумбочки лист бумаги и пишет по-русски (видимо, чтоб Начальнику было понятно): 50 долари каждий
     Начальник без слов достает из дипломата деньги, молча же отсчитывает нужную сумму, кладет на стол.
     Через несколько минут - мы уже в Грузии. Четыре пограничника радостно машут нам из-за шлагбаума. Мы ничуть не менее радостно машем им в ответ. В паспортах у каждого у нас печать о въезде на территорию Грузии "01.06.97. Цители Хиди."
     - Блин, - говорит Йосиф, усаживаясь поудобнее, - как хорошо, что ты владеешь грузинским...

Часть восьмая, последняя. Тбилиси.

     В Тбилиси мы въезжали прохладным и дождливым вечером первого июня. Впереди виднелась уродливая Ортачальская ГЭС и крыши домов, в одном из которых вырос мой Гийка.
    Мишка, видя мою скисшую физиономию, спросил меня, не волнуюсь ли я.
    Нет, ответила я, совершенно никакого волнения. Устав от постоянных переездов, я хотела только одного: принять душ и поспать. Чувствовала себя отвратительно: болело все тело, ныли опухшие ноги...
     Наш водитель-азербайджанец (убей, не помню, как его звали), затормозил на набережной Куры у платана - проверить что-то в моторе.
     Я вышла из машины, облокотилась на мокрые перилла над рекой и ... на меня свалился мой город! Запахами, звуками, дождем, машинами, шершавостью каменных перил и тратуара под ногами...
     Прямо передо мной на возвышенности восседал на своем коне Вахтанг Горгасали, чуть левее виднелись мокрые от дождя Пески, за спиной смутно белела статуя Мать-Грузии... Комок подступил к горлу.
     Шесть лет...Шесть долгих лет без Тбилиси. Я пыталась забыть этот город, как иногда пытаешься забыть любимого, но далекого человека, чтоб не мучаться, не обольщаться, не страдать...
     Шесть лет я говорила знакомым, что приехала из Тбилиси, стараясь не придавать этому факту никакого чувственного оттенка, не пела грузинских песен, не ностальгировала по улицам, по запахам...
     Шесть лет, за время которых я стала мамой Сандрика, поняла, что могу жить в деревне, работать на кухне и на заводе, научилась думать на чужом языке, смеяться непривычным раньше шуткам...
     Эти шесть лет вдруг ударили в сердце, очень больно, бешено колотились там, напоминая о том, что для меня значит слово "Родина".
     ...Своему братику я о приезде не рассказала. Дома еще не было интернета, письма доползали медленно. Я позвонила его жене и сообщила, что буду в Тбилиси неделю в начале июня. Просила сохранить это в тайне. Сюрприз такой.
     Бросив вещи в гостинице, я сообщила своим провожатым, что еду к брату и вернусь поздно ночью.
     Поймала такси у метро "26 комиссаров", в полнейшей темноте - света не было по всему городу, в каждом окне светилась свеча или керосинка. Всю дорогу крутила головой налево и направо, пытаясь разглядеть в темноте очертания знакомых мест. Почти ничего не узнавала.
     Такси затормозило у нашего дома в Сабуртало, где после отъезда в Израиль родителей, все еще жил мой брат с семьей.
    Расплатилась долларами. Таксист удивленно покосился на меня, но деньги взял и быстро уехал. Боялся, что передумаю, наверное.
     Вишневый сад Софьи Яковлевны, соседки с первого этажа, исчез. И высокое черешневое дерево, с которого мы прямо из нашего окна всегда срывали крупные розовые плоды...Все вырубили. Дом стоял, блекло поблескивая огоньками свечей, одинокий и заброшенный.
     В окне третьего этажа я увидела жену брата, она светила мне фонарем и приглашала подниматься, показывая знаками, что все содержится в секрете, как я и просила.
     Шесть лестничных пролетов до третьего этажа дались мне легко. Почти взлетела, не дотрагиваясь до перил, обняла стоявшую в дверях жену брата, упала на стул в прихожей. Брат спал в своей комнате. Жена его разбудила и сказала, что к нему пришли.
     В полнейшей темноте (лампу специально унесли в другую комнату), он несколько раз громко спросил, кто его ждет. Не услышав ответа, потребовал, чтоб срочно принесли лампу. Стал шарить руками в темноте, я подошла поближе, молча, почти не дыша.
     И он меня узнал почти сразу, ощупав руками голову, стрижку, хихикающую физиономию, круглый живот...
    Мне кажется, что меньше всего на свете он ожидал увидеть именно меня. Крепко, по-медвежьи, обнял, потом, ойкнув, оттолкнул. Потом снова прижал к себе.
     Его жена принесла лампу. Из спальни с визгом выбежали девочки.
     Мой любимый братик, мой вредный и неповоримый братик, с которым мы ругались всю сознательную жизнь. Впервые за долгие шесть лет я поняла, КАК мне не хватало этого типа.
     Наутро мы поехали на кладбище к бабушке Хане и дедушке Бесо. Какие-то негодяи разбили бабушкин памятник и верхняя часть его лежала в сторонке. Сфотографировались у памятника дедушки, чтоб не огорчать папу до тех пор, пока брат не закажет новый для бабушкиной могилы.
     Вечно занятый мой братик выделил мне целый день своего времени. Мы ехали на Дезертирку, покупать беременной мне всяческих вкусностей. По дороге, брат остановил машину и притащил мне горячий грузинский хлеб, шотис пури, от запаха которого мне снова захотелось плакать. Мы ехали в такси, хлеб лежал на моих коленях и жегся, а в открытое окно врывался теплый ветер моего города....
     На базаре совершенно ничего не изменилось. То же буйство красок, ароматов, тот же шум и то же изобилие. Мне купили черную туту (шелковицу) в газетном кулечке и я, размазывая ее темный сок по счастливой физиономии, ела ее там же, на Дезертирке. Малина, клубника, лесные орешки, запахи сирени и роз, длинные ряды гуды и сулугуни, кукурузной муки для гоми, розовых поросят и коричневых чурчхел....
     На нижнем этаже - зелень, которую продают азербайджанские "баджи" (тёти), и горы солений - цицака, огурцы, красная капуста, джонджоли...
     Пробовала все подряд. Продавцы, увидев явно не местную ( виноват тот самый джинсовый комбинезон и дурацкая улыбка на счастливой физиономии) беременную женщину, протягивали на кончике ножа самые лакомые кусочки.
     Про рабочие будни я рассказывать не буду. Вся моя "свита" ждала только одного - отработать поскорее. Теплыми вечерами я водила их по проспекту Руставели, объясняла разницу межды слоеным хачапури и ачмой, между сиропом кахури и беспроигрышным сочетанием "сливочно-шоколадного" в Водах Лагидзе. Повезла их на Черепашье озеро (на такси, канатка тогда не работала), мы вместе любовались на Сванскую башню в лучах заходящего солнца, а потом ели шашлыки на набережной, около выставки картин.
     Тбилиси принял меня обратно и щедро одаривал, простив.
    Я, наконец, почувствовала, что ужасный комок в горле - проглочен, рассосался, исчез.
     Мы провели в Тбилиси незабываемую неделю, съездили во Мцхета, постояли у Джвари, наблюдая слияние Арагви и Куры, побродили по Светицховели...
     Улетать домой мы должны были в мой день рождения - 8 июня. Брат сказал, что без "пурмарили" (застолья) он меня не отпустит и велел приезжать вечером к ним домой вместе с Мишкой и Йосефом.
     Дома ждал обалденный стол, куча цветов и подарки. Мои попутчики, слегка смущаясь, извлекли мз дипломата Начальника небольшую картину дождливого старого Тбилиси. Перед этой картиной я долго стояла на набережной, рассматривая и так и не решилась ее купить. А они вернулись и купили.
     Братик говорил тосты, гости пили вино и угощались, и тут в дверь постучали.
     Тот самый Мишка Джикия, потерянный после моего отъезда и внезапно встреченный на Руставели, помнил про мой день рожденья, позвонил по старому номеру телефона, договорился с братом, и, захватив своего друга Вовку, явился меня поздравлять с огромным букетом черно-красных роз с крупными, почти в кулак величиной, бутонами и длинными - почти в мой рост! - стеблями...
     До самолета оставалось меньше трех часов, внизу сигналил наш водитель. Мы сфотографировались на память около нашего подъезда, расцеловались и попрощались.
     Розы я оставить не согласилась, завернула их в мокрые газеты и сказала, что увезу домой.
     Всю дорогу в аэропорт я молчала, сидя на переднем сидении машины, прижимая к себе розы, как младенца. По радио звучала чудная "Жужуна цвима", капал летний дождик и на сердце было светло-светло...
     ...В Бен-Гурионе, правда, эти розы у меня отобрала крашеная в жуткий рыжий цвет представительница министерства сельского хозяйста Израиля, грозя огромным штрафом и мотивируя свою брутальность строгим запретом на ввоз сельскохозяйственной продукции из-за рубежа. Я почти плакала и говорила, что готова уплатить штраф, что эти розы - они больше, чем какая-то сельхоз продукция, что они - кусочек Моего Города и вообще - у меня сегодня день рождения!
     Тщетно. Рыжая тетка не понимала моих метафор. Розы у меня забрали, и я отвернулась, чтоб не видеть, как она уносит их в темную подсобку...
     Снаружи меня ждал любимый Гийка с ...Я захохотала, как сумасшедшая! Гийка держал в руках небольшой букетик низкорослых миниатюрных розочек, которые у меня не отобрали бы, привези я их даже из Зимбабве.
     - С приездом!! - Закричал Гийка, размахивая букетом. - С днем рождения!!
     Уже совсем было рассосавшийся комок в горле вдруг снова дал о себе знать.
    Я обняла Гийку и, наконец, расплакалась
     Подошли Мишка и Начальник. Гийка пожал обоим руки, благодаря за сохраненную в добром здравии жену. Начальник шутил, рассказывая Гийке про наши похождения, Мишка язвил, что принимать меня нужно по весу....
     А я отошла в сторонку, пытаясь проглотить свой комок и судорожно вдыхая аромат такого ЧУЖОГО, такого РОДНОГО израильского воздуха...

Солнечный Остров