Слово Писателя

Журнал Союза Писателей Израиля

Поэзия

АЛЕКСАНДР ТКАЧЕНКО

"1986 год. В Крыму на 10-м км Феодосийского шоссе мародеры уже почти пять лет занимаются тем, что грабят противотанковый ров длиною 7,5 км, в который были свалены и засыпаны землей убитые в течение 2-х недель в декабре 1941 года 14,5 тысяч евреев. Там было много золота: зубные коронки, кольца… Собираясь в гетто, прятали на себе украшения, монеты… Фашисты спешили. Только что в Феодосии был высажен десант Советской армии, и никто в эти декабрьские дни не знал, что он окажется безрезультатным. Палачи расстреливали людей в одном исподнем. И вот, спустя 40 лет на смену карателям пришли грабители.

Я начал протестовать против вандализма, попирающего все нравственные и человеческие законы. Пытался пробиться на страницы газет, на радио, телевидение. Однако иного ответа, кроме угроз в свой адрес, не получил.

Тогда я пригласил в Крым Андрея Вознесенского и передал ему все документы "дела гробокопателей", изобличающие фотографии. Андрей написал известную поэму "Ров", напечатанную в "Юности" в 1987 году. Меня же крымские власти выставили "предателем Родины". Партийным и советским чиновникам было за что злиться: после посещения мест захоронения комиссией из Москвы чуть не двадцать из них, в том числе секретарь обкома, были уволены. Меня продолжали преследовать, и я вынужден был переехать в Москву. Мне так и не простили того, что впервые на уже новом монументе было написано: "Здесь в результате геноцида были расстреляны 14 тысяч евреев". Они все время хотели, чтобы я свидетельствовал, что это были "советские граждане", не имеющие национальности.

Вот так я попал в правозащитное движение.

В 1994 году я стал Генеральным директором Русского ПЕН-клуба. Мне довелось быть общественным защитником в судах по делам против поэтессы Алины Витухновской, журналиста и политического деятеля Валерии Новодворской, двух "экологических шпионов": питерца Александра Никитина и Владивостокского журналиста Григория Пасько.

Нам удалось добиться решений суда, которые привели к освобождению моих "подзащитных".

Еще одно из направлений нашей деятельности связано с тем, что правящие режимы ряда государств постсоветского пространства "выдавливали" оппозиционно настроенных деятелей культуры.

Многие из них поначалу приезжали в Москву, затем, с нашей помощью, находили пристанище в других странах.

Мне довелось принять участие в судьбах около 40 писателей и журналистов из Туркмении, Узбекистана, Таджикистана, Азербайджана, Белоруссии и др. Среди них наиболее известны имена Ширали Нурмурадова (сейчас живет в Швеции), Собира Бозора (США), Сергея Золовкина (сейчас в Германии). Василь Быков, выдающийся белорусский писатель, последние годы жизни вынужден был провести в Финляндии, Германии, Чехии. Ядгар Абид уехал в Австрию, чеченские писатели Ислам Эльсанов и Муса Гетуев - в Норвегию, Апти и Манат Бисултановы - в Германию. И таких примеров, к сожалению, множество…"

* * *

ОТКАТ

Море снимается с якорей и как стадо верблюдов становится многогорбным вставая с коленей на волнах вздымает танкеры и сухогрузы теплоходы и катамараны уносит и уносит все это к берегам своей первобытности как выкуп за долгое отсутствие у мраморных ступеней - возьмите нефть и оружие лес и наркотики рыбу в консервах в плавках мужчин женщин в купальниках возьмите телевизоры и "Харлеи" пластинки и шмотки золото и сигареты с фильтром только пустите пустите домой - незаметным заливом стану буду катать на спине деток ваших черносливовых и оливковых юношей я - море а хочу быть хоть каплей на своей земле хоть одну рыбешку носить в воде без отходов и чтобы хотя бы один горожанин бросил хотя бы один цветок мне за это…

РЕПОРТАЖ

Григорию Пасько Деревья всадники зеленые пригнувшись к седлам холмов уходят целой армией от поражения в битве с цивилизацией… Впереди траурные корейские сосны за ними кустарники шиповника и мелколес раненное еще от рождения еще на корню в семенах… уходят уходят почти спасаясь от радиоактивных осадков перочинных ножичков пил домостроя и окурков куряк поддающих - единственная армия всадников не выигравшая ни одной войны стволы их всегда в коре - нерасчехленны сабли всегда в коже их достают только в час похорон навсегда с хозяином иглы и бумеранги листьев это себе во вред… Уходят они пригнувшись к седлам холмов почти что за горизонт в туманах высокогорных зашоренные дождями ветрами сносимые не зная что за горизонтом нет спусков к пастбищам океанов одни лишь обрывы обрывы обрывы обрывы

ВТОРАЯ ЖИЗНЬ

Родина женщины - ее тело, плоть пальцы лодыжки ресницы губы от пятки до переносицы, как плот связанные нервом для однолюба он за ней ходит канючит и плачет дай говорит лягу у излучины твоих рук здоровенный мужик по ночам прячет у другой свои щеки и смотрит на крюк А она бы и рада что душа она добра а плоть не обманешь ляжет поперек и не докажешь что из адамова ребра такая вышла Никто не возьмет Не берет. Где бы она не жила родина ее - тело зовет саму себя из неизведанных краев кому бы она не дала кого бы не хотела плоть ее больше знает отчего душа поет Формы бессмертны дух гуляет в обнимку со шлюхой женщина помнит кожею поцелуем мигом ночей как будто умрет музыка но музыкальным слухом возвращается мелодия все осязаемей и точней

СЮЖЕТ

Цезарь, ты спишь? Где-то в холмах выгорающей Умбрии Руды созрели. Цезарь, ты спишь? Где-то готовы молот и наковальня Чтобы короткий клинок отстучать. Цезарь, ты спишь? Сшиты сандалии самые тихие дратвой намыленной, сказаны на ночь слова снотворные самые… Цезарь, ты спишь? Коварство с клинком уже сходятся в тайной руке, той, что сегодня твой локоть сжимала, словно подсвечник прохладный… Цезарь, ты спишь? Небо уже прокололи рассветные звезды. "Нет, я не сплю, уже поздно…"



 

 


Объявления: