Анна Парчинская



* * *

Такая южная страна,
А флаг ее морозен, снежен.
Он скандинавен, он норвежен -
Нетающая белизна.

Снежинка изображена
На зимнем поле, посредине,
И парой параллельных линий
Синеет свежая лыжня.

А за границей полотна,
Конечно, лес, и на опушке
Стоит, как водится, избушка,
На сосны глядя в два окна.
Такая вьюжная страна...

Такая южная страна -
И странно выглядит сосна
В курортно-пальмовом пейзаже,
Где посторонним персонажем
Чужую жизнь прожить должна.

В тяжелый сон погружена
Она, иных краев частица.
Ей санный путь далекий снится,
Фиорды, хрупкая луна.

Ей снится, будто спит она,
И только сон - и солнце злое,
И пыль, и пальмы, и алоэ...
Как жарок свет, как тень жирна!

* * *

Так долго здесь живу - почти привыкла,
Что из окна я вижу Назарет.
Не тот фламандский, влажный, со снежком
На красной черепице - настоящий
Нацерет - жесткую горбушку на горе,
Куда взбирается автобус раскаленный.
Привыкла к опрокинутой луне
И к черному удушью летней ночи,
К огням арабских деревень в долине
И к ноющим мелодиям Востока,
К тому, что под окном растет маслина,
А на газоне пальма жестяная.
Я изучила быт соседей, их родню
Горластую, что на шашлык приходит в гости.
Мне кажется фантазией придурка
Прибрежный лес и мокрый шорох листьев,
Пустой осенний пляж, где мы гуляли,
И возвращались каждый раз с находкой:
То с янтарем, то с веточкой дубовой...
Взбредет же в голову! Да разве это было?

* * * 

Дела упорно не идут на лад.
Жить, как другие, - непосильная задача.
Там, на Луне, у нас, конечно, все иначе,
А здесь - некстати все и невпопад.

В тяжелой форме протекает жизнь:
Я падаю туда, где нет соломы,
И все блины - не только первый - комом,
А бутерброды - только маслом вниз.

Недосягаемы, как прежде, журавли.
Но где же столь надежные синицы?
В моих руках синицам не сидится -
Они старались, да прижиться не смогли.

* * *

Как дым, как испарения Земли,
Уносятся молитвы наши в небо -
В пустоты гулкие, в зияющую небыль,
И нет ответа, сколько ни моли.

Не раздается голос громовой,
Не загораются слова на небе ночью.
Лишь месяц бесполезной запятой
Плывет среди созвездий-многоточий.

* * *

Когда я маленькой была, считала 3eмлю плоской,
Огромным блюдцем (говорят, что круглая она),
А небо - куполом. И с ним особенной полоской
Земля надежно, навсегда по краю скреплена.

И если очень далеко я отойду от дома,
Упрусь в упругий горизонт, на небо подышу,
Потру - я, как через стекло, увижу незнакомый
Соседний мир и с неба вдруг ладошкой помашу.

Вот удивятся все тогда? "Вот это да!.." - все скажут.
И с той, и с этой стороны сбегутся делать дверь.
А может, две, а может быть, туннель пророют даже -
Ходи себе туда-сюда хоть целый день теперь.

Соседний мир - почти как наш, но улицы там уже,
И невысокие дома стоят на них тесней.
Там все таинственней: и снег, и дождь, и даже лужи,
Сирень, каштаны, фонари и тень от фонарей...

Но может, там давным-давно пробили дверь наружу,
А я забыла, что жила  с  т о й  стороны дверей.

* * *

Я так свои фантазии люблю?
А этот вымысел бесспорно был удачен -
Прекрасный, обаятельный фантом:
И голос ласковый, и мягкие манеры.
Причем буквально из подручных средств,
Из бросового вроде матерьяла.
Но сколько было вложено труда!
Не удивительно, что я его любила.
Мне приходилось с самых первых дней
То склеивать все заново, то красить.
И целый день, бывало, уходил -
Хотела я добиться совершенства
И добивалась на короткий срок.
Но быстро осыпалась позолота.
А вскоре он рассыпался совсем.
Исчез, как и положено фантому.
И черная зияет пустота,
Не заживает, корчится от боли
Фантомной...

* * *

В моих воздушных замках - тишина.
Давно не слышно музыки и пенья,
От стен осевших веет запустеньем,
И в сводчатых подвалах нет вина.

Где сад я разводила столько лет,
И где была ажурная беседка,
Там вешает белье моя соседка,
С друзьями в домино стучит сосед.

Я в этих замках не живу давно.
Мне с милым в шалаше уютно было.
И я ключи кому-то подарила,
Не то бы потеряла все равно.

Но обветшал шалаш с недавних пор,
С тех пор, когда его покинул малый.
А у меня ни воли нет, ни силы
В порядок привести жилье и двор.

Я снова стала замок воздвигать
Красивей и воздушней, чем бывало,
Рискуя, что не хватит матерьяла,
Ведь все трудней становится дышать.

Но это - пустяки и ерунда!
Я жду гостей на новоселье в среду
В свой самый лучший замок перееду.
Теперь, я полагаю, навсегда.

UNSTILL LIFE

Кто, когда, какого черта
Обозвал натурой мертвой
Фруктов звонкий разнобой?
Кто назвать посмел облыжно
Жизнью тихой, неподвижной
Цветовой контраст взрывной?

Полыхают апельсины,
А на сливах - словно иней,
Иней патины седой.
Драгоценный луч в стакане
Преломился в каждой грани
Многоцветной полосой.

Все живет, и все в движенье:
Пятна света, пятна тени
В складках скатерти льняной.
И дрожит в извивах линий
Воздух розовый и синий,
Мотыльковый, золотой.

И горит вода в графине.
И огонь ее - живой!

* * *

Среди фарфоровых скорлупок, хрусталя -
Морозной сливы драгоценное мерцанье,

Дробящийся огонь горит в стакане
И в льдистых гранях вазы-корабля.
По зыби скатерти, по легким волнам ткани,
Вдоль рюмок-бакенов уверенно руля,
Груз слив и абрикосов, сладкой дани,
Пираты-персики увозят на закланье
К владеньям ананаса-короля.
Уже сгружаются бананов штабеля.
Вновь ломти дыни отплывают на заданье.
Им фейерверк устроен на прощанье -
И виноградных кистей вензеля
Взлетают в небо, сердце веселя.




 

 


Объявления: